Танец «В яблочко»

Впервые текст выдающегося драматурга из Минска стал основой уморительной комедии, в которой и соцарт, и абсурд, и молодёжный ромком, и вневременные мотивы библейской притчи.

Хвать – летит над полем семя.
Здравствуй, нынешнее племя.
Хлоп – стучит горох об стену!
Оп – мы вырастили смену!
Nautilus Pompilius «Хлоп-хлоп»

«Яблоневый сад. Ветки гнутся под тяжестью красивых больших яблок. Молодые люди собирают яблоки, укладывают их в ящики. Егор и Валерий срывают яблоки и подают их Ире и Любе. Девушки кладут яблоки в ящики». Это – первая ремарка пьесы, избавляющая от необходимости пересказывать содержание: парни и девушки на уборке урожая. С одной стороны, простые и узнаваемые, с другой – несколько не от мира сего; одеты без изысков, но хоть во Вселенную этих отроков отправляй; и передвигаются по сцене, взаимодействуют с фруктами и друг другом с изыском, следуя не нарочитой, не бросающейся в глаза, однако замысловатой хореографии Анны Абалихиной. Работают в охотку, душой болеют за дело, только яблокам их рвение не поможет.

Всё, что может пойти не так, пойдёт не так.

Столбцы деревянных ящиков заполняют боковые карманы не самой удобной таганковской сцены; в центральной её части, ставшей безводным озером-ареной, художник Николай Симонов вырастил парящее в небесах дерево.

Не простое – целое древо жизни простирает над маленьким миром садоводов-любителей исполинские ветви.

Оно заменяет предложенный Пряжко сад, в остальном всё строго по тексту, написанному ещё в 2007-м году. Включая музыкальную коду – политически-апокалиптический трек «Sky Is Over» Сержа Танкяна из группы System of a Down (его молодые люди слушают, покидая запятнанный яблочный оазис и возвращаясь в чадящий заводскими трубами город). Но так, как Горвиц, Пряжко прежде не ставили.

Кто из режиссёров открыл Пряжко в России – вопрос, только кажущийся простым. Если по хронологии, то первым более-менее резонансным спектаклем идут «Трусы» Елены Невежиной в Центре драматургии и режиссуры (2007), потом – «Жизнь удалась» Михаила Угарова и Марата Гацалова в «Практике» (2008) и «Третья смена» Филиппа Григорьяна в Театре Бойса (2009). С тех пор Григорьян брался за Пряжко не раз; навскидку вспоминаются «Чукчи» и «Поле», однако же главным режиссёром в истории сценических адаптаций Пряжко я назову Дмитрия Волкострелова. Неважно, что его «Запертая дверь», один из спектаклей, с которых начался театр post, поставлена на заре прошлого десятилетия, позднее упомянутых выше версий. Волкострелов справлялся с самыми разными пьесами Пряжко; и с относительно жанровым «Соседом», и с состоящим из двух предложений «Солдатом», и с «Диджеем Павлом», где авторского текста нет вовсе, только список музыкальных треков.

Пряжко, которого мы знали до Горвиц, мог быть забавен –

как рваные, изъятые из реальности диалоги «Жизни» или бытовой гротеск «Соседа». Но чтобы весь спектакль превращался в отвязную буффонную комедию – без малейшего насилия над автором! – такого не припомню; ни документальность Угарова/Гацалова, ни космизм Волкострелова, ни манерность Григорьяна не предполагали непосредственной смеховой реакции.

Понимаю, что журналист, использующий в рецензии обороты вроде «теряешь дар речи», «дух захватывает» и т.п., провоцирует на недоверие: ишь, братец, какой ты восторженный, эвон куда загнул.

Но всё же напишу: смеялся на «Урожае» в голос;

как на избранных слэпстиках или некоторых спектаклях Марталера и Погребничко – гениальных барометров, чувствующих абсурдистский базис всего сущего. Причём поначалу смотрел с недоверием: как-то странно, Пряжко вот так – графично и буквально, на грани комикса и реализма – не ставят (у Григорьяна, например, мультяшность происходящего – по умолчанию, реализмом не пахнет). Но где-то через четверть часа перестал ломаться и сравнивать. А постфактум, грешным делом, задумался: а вдруг и «Три дня в аду» – это тоже смешно? И ипостась Пряжко-комедиографа ещё не открыта?

«Урожай» Горвиц – комедия-многогранник. В ней есть безусловные приметы соцарта: это рефлексия известного постулата про «труд – дело чести, доблести и геройства», выворачивающая плакатные слова наизнанку;

стремление к совершенству – как благие намерения – ведут чёрт ведает куда, труд если и освобождает, то от иллюзий.

«Урожай» – и вполне современная молодёжная комедия, про квартет малолетних долбеней-несмышлёнышей:

герои Пряжко всегда, в любых фантасмагорических обстоятельствах, остаются узнаваемыми Егорами и Любами; и актёры безупречно чувствуют органику персонажей; могут незаметно танцевать, не забывая, что в зале есть точно такие же ребята с вашего и нашего двора (я смотрел «Урожай» с Инной Сухорецкой, Надеждой Флёровой, Романом Колотухиным и Сергеем Цимбаленко; у трёх персонажей – два состава исполнителей, Колотухин может меняться с Артёмом Будиковым, Цимбаленко – с Кириллом Янчевским, Сухорецкая – с Дарьей Авратинской).

Горвиц – режиссёр высочайшей элегантности (сужу по «Золушке» и «Летели качели» в «Практике» и «Осеннему марафону» в Воронежском Камерном театре), символику не навязывает.

Притчевый аспект в «Урожае» (расставание с райским садом, познание добра и зла – вот это вот всё) лёгок, как кремовая прозодежда героев.

«Прикольно», – сказали бы они. И были бы божественно правы.

© Фотографии предоставлены пресс-службой театра