Подлецов насквозь я вижу – зарубите на носу!

За без малого три часа спектакль совершает несколько лихих кульбитов: начинается как мюзикл на грани с капустником, завершается как реквием опальным поэтам. Юрий Чурсин в заглавной роли, Кузьма Котрелёв – товарищ и соперник Сирано Кристиан, Паулина Андреева – пленившая мужские сердца красавица Роксана.

Вначале все поют; лад более, чем легкомысленный;

весёлый конферансье в стихах объявляет об устранении режиссёром нескольких второплановых персонажей, обещая, что «но билеты от этого дешевле не стали, так что все роли мы представим вам гитарами и виолончелЯми». Дух студенческого капустника витает и в кратком изложении интриги, связанной с влечением графа де Гиша (Игорь Золотовицкий) – королевского должностного лица и супруга племянницы кардинала – к юной деве: «немало лет, но потянуло на актрис, на молодых и светских львиц». Аттестуя героиню, к строчкам в переводе Владимира Соловьёва добавляют свой, сегодняшний комментарий: «Зовут Мадлен, по прозвищу Роксана – да, это странно». Сама Роксана появляется в образе кабаретной певицы, исполняющей (да, это тоже странно) песню на стихи кардинала.

В Роксану, напомню кратко хрестоматийный сюжет, влюблены её кузен, поэт и задира Сирано де Бержерак и юный гвардеец Кристиан де Невильет; оба боятся открыть свои чувства. Сирано – потому что безобразен лицом, его нос – объект гомерических насмешек (Чурсин играет без всяких гримёрских штучек, заставляя поверить на слово в гротескный облик героя). Кристиан (Кузьма Котрелёв – новая звезда МХТ, Треплев в «Чайке» и Беляев в перегудовском «Месяце в деревне») – из-за неспособности красиво говорить; комплексует, что провинциал и неотёс. В Роксану Паулины Андреевой влюбиться легко – если не слышать ту самую песню: «Как нежно ты меня целовал, а я тебя простила снова, я дарила тебе свой любовный кристалл, а ты ушёл, не сказав ни слова».

Понятно, что пародия на попсу,

но такая, слишком уж по-студенчески непритязательная.

Студенты, действительно, приглашены Егором Перегудовым в спектакль – совсем не массовкой и отнюдь не только маленькой бандой, способной вместе с музыкальным «Мизинов-трио» и урезать марш, и слабать джаз, и рубануть рок (оригинальная музыка написана Сергеем Филипповым); мхатовская молодёжь – Арсентий Журид, Мухтар-Али Мурзин, Николай Романов, Сергей Соломин – практически соавторы, которым принадлежит бóльшая часть отсебятины, вторгающейся в изначальный поэтический текст (и, как минимум, один дополнительный герой – д’Артаньян, ругающийся фразами Боярского). Для хитового лондонского «Сирано» слова вообще написали заново; Ростану к переделкам не привыкать. Перегудов называет студенческие зонги «наивными, яростными и очень талантливыми»; я бы сказал, что где-то вклад наивен, а где-то яростен и талантлив. Как и сам спектакль; основа сценографии Владимира Арефьева, оставляющей простор для поединков на шпагах – длинная, способная к перемещениям и метаморфозам фанерная стена с обрывками афиш;

образ, в чём-то близкий всему мхатовскому «Сирано», неровному, эклектичному, утомительному и захватывающему, не брезгующему вульгарностью, находящему красоту в утраченных иллюзиях и обречённом бунтарстве.

У пьесы Ростана – романтический шлейф. Нестандартный любовный треугольник, в котором Кристиан говорит с Роксаной словами остающегося в тени безответно влюблённого Сирано – линия, которую в большинстве экранизаций и инсценировок принимают за доминирующую; самые вольные версии вообще обходятся без военной стороны комедии, которой не просто так предпослано определение «героическая».

Война – рубикон, как и в жизни разделяющий действие на «до» и «после»;

пусть осада Арраса и смягчена приездом очаровавшей все блокпосты Роксаны; у Перегудова военно-любовный визит разыгрывается почти a la «Гусарская баллада». Тем сильнее смена опереточной тональности на трагедийную: уже погибший Кристиан выйдет на авансцену, чтобы прочесть стихотворение Евгения Евтушенко. «Мне снится старый друг, который стал врагом, но снится не врагом, а тем же самым другом. Со мною нет его, но он теперь кругом, и голова идёт от сновидений кругом. Мне снится старый друг, крик-исповедь у стен на лестнице такой, где черт сломает ногу, и ненависть его, но не ко мне, а к тем, кто были нам враги и будут, слава Богу. Мне снится старый друг, как первая любовь, которая вовек уже невозвратима. Мы ставили на риск, мы ставили на бой, и мы теперь враги – два бывших побратима. Мне снится старый друг, как снится плеск знамен солдатам, что войну закончили убого. Я без него – не я, он без меня – не он, и если мы враги, уже не та эпоха». Слово «Украина» не звучит, но новые ассоциации, которые вызывают строчки 1973-го года, очевидны.

То же стихотворение Сергей Соломин исполнит в финале ещё раз, под гитару, траурной кодой – после мартиролога, начинающегося со слов: «На поэта Даниила Хармса, не жалея его, донесла гражданка Антонина Оранжереева...». Ритмизованный прозаический текст из документальных фактов перечисляет русских поэтов, ставших, как и Сирано, жертвами «влиятельного круга лиц»; арестованных, расстрелянных, подло убитых. Поэтов – в широком смысле слова; в согласии со словами пьесы «он был поэтом, но поэм не создал, но жизнь свою зато он прожил как поэт»; рядом с Хармсом и Введенским – астрофизик Николай Козырев (также, как Сирано, заворожённый Луной), Пильняк и Бабель, Мейерхольд и Михоэлс.

О том, что ростановский герой – не просто мастер слова и клинка, но и, говоря всё ещё не сгинувшим тоталитарным языком, диссидент, забывают ещё чаще, чем о войне.

Хотя у Николая Рощина в недавнем спектакле Александринского театра Сирано выходил на прямой поединок с омоновцами. В МХТ последние слова гордого вольнодумца произносит Роксана: «Вы лавры отняли мои и розы тоже, но знайте, я сберёг то, что всего дороже, и нынче же ступив на голубой порог, я как плюмаж к земле склоню у божьих ног что спас от ваших лап, призвав на помощь твёрдость, чем не пожертвовал ни разу». «Это гордость», – завершает поверженный, но не сломленный герой.

© Фотографии Александры Торгушниковой предоставлены пресс-службой театра.

Другие спектакли Егора Перегудова в Журнале CoolConnections: «Один день в Макондо», «Месяц в деревне», «Сны моего отца».